Гюзель Орлова

Об экспедициях

В этом году мне удалось довольно много путешествовать по России. Я поучаствовала в четырех экспедициях – в Магадан, на Алтай, в Бурятию и во Владивосток. Теперь я решила, что свою дипломную работу я должна писать не на тему финансового менеджмента в государственном секторе, а на тему миграции с Дальнего Востока, по материалам из Магадана и Владивостока. Не хочется, чтобы результаты этих экспедиций ушли в стол.

Об экспедициях программы «Открываем Россию заново» я узнала от моей близкой подруги. Тогда я много расспрашивала ее о том, что такое экспедиции: у нас на программе почему-то не заостряли на этом внимание. Хотя и говорят, что студенты госуправления чаще всего ездят в экспедиции, на втором курсе я о них вообще ничего не знала.

Я мониторила проекты на «Ярмарке проектов» и случайно увидела экспедицию в моногород Чусовой, в Пермский край, и подумала – почему нет. Решила податься и почти случайно прошла, так как осенью в начале учебного года желающих было немного. 

Чусовой был моей первой экспедицией, и тогда мне еще было сложно подходить к незнакомым людям.

Экспедиции бывают разные: в некоторых заранее договариваются с респондентами, назначают время и место и берут полноценное интервью – 40 минут или час. А в Чусовом все было по-другому: нас высадили в поле в этом моногороде и сказали: «Делай что-нибудь!»

Было страшно задавать вопросы, потому что Чусовой – маленький город, и люди были ошарашены тем, что мы приехали из Москвы. Мы сразу уточняли, что учимся в Москве, а сами все из разных регионов.

О Дальнем Востоке

Одна из самых интересных экспедиций, в которую я ездила, была в Магадан, где мы изучали миграционные настроения молодежи.

Там всегда холодно, всегда ветер. Практически нет лета, и это сильно сказывается на людях. Говорят, что Дальний Восток – суровый край, но люди там добрее и гостеприимнее, чем в других регионах – даже чем, например, в Бурятии. 

В Магадане многие говорят, что нужно оттуда уезжать, но есть и те, кто хочет остаться. По их словам, если есть деньги, чтобы регулярно ездить в отпуск в теплые края, то жить в Магадане хорошо: нет суеты. Но есть и минусы – дорогие авиабилеты; нет свежих овощей; летняя шапка. Каждый пассажир самолета из Краснодара в Магадан везет по ящику клубники. Когда житель Магадана собирается в Москву, он говорит «еду на материк», то есть город считает себя эдаким островом около России.

По крайне мере, в Магадане чувствуешь себя в России, в отличие от Владивостока – там ты чувствуешь себя в Китае. Российского, мне кажется, там не осталось ничего. Это проявляется в архитектуре, во множестве китайских туристов. Азиатскую кухню встречаешь чаще, чем русскую.

Почти все наши респонденты хотя бы раз выезжали в Китай или в Корею, а в Москве были немногие. Они гораздо больше ассоциируют себя с Китаем, чем с Россией.

Об уезжающей молодежи

В Центральной России молодежь больше стремится переехать в Москву, а на Дальнем Востоке все хотят уехать за границу. Ребята во Владивостоке говорили, что Москва – шумный город и там жить невозможно, зато они готовы поехать в Чехию или куда-то еще. Многие из них не знают, куда хотят, но знают, что хотят уехать. Чаще всего – за границу. Большинство хочет в Европу, но во Владивостоке многие готовы жить и работать в Китае.

Об исследовательских проектах

С июля я прохожу стажировку в Институте прикладных политических исследований ВШЭ. Мне удалось поучаствовать в двух проектах этой лаборатории. Первый посвящен муниципалитетам мира, которые мы сравниваем с московскими. Мы находим аспекты, в которых Москва может развиваться, оцениваем инфраструктуру Москвы, финансовую составляющую. 

Для проекта мы выбрали 35 городов мира с населением больше миллиона человек. Я, например, работала над Шанхаем, Тель-Авивом и Абу-Даби. Мы изучаем, какой у этих городов бюджет, сколько в них районов, кто глава исполнительной власти. Москва в этом смысле – уникальный случай, потому что в ней 146 муниципалитетов, это невероятно крупный город.

Об изучении досуга в районах Москвы

Второй проект посвящен культурно-досуговой инфраструктуре Москвы. Он для меня более интересен, потому что в нем есть то, что я люблю – интервью. Мы изучаем досуговую структуру Москвы и работаем над тем, чтобы развивать спальные районы. 

Сейчас проблема состоит в том, что все развлечения столицы находятся в центре, и люди из спальных районов вынуждены ехать туда. Поэтому нагрузка на транспорт слишком высокая, а людей в центре слишком много.

Сначала мы опрашивали людей на улицах разных районов: какие достопримечательности в своем районе вы знаете? Когда в последний раз там были? Прощупывали почву, что есть в районе, и знают ли жители об этих местах. На втором этапе общались с краеведами, экскурсоводами, составителями квестов по Москве и узнавали, чего, на их взгляд, не хватает в Москве, что можно улучшить.

Так как в Москве 146 районов, мы, конечно, не смогли обойти все с опросом. Каждый исследователь сфокусировался на двух районах, мне достались районы в Центральном округе – Мещанский и Красносельский. У меня сложилось впечатление, что жители не особенно знают, куда сходить, хотя это и центр Москвы. Например, в Красносельском районе респонденты говорили, что у них нет ни кафе, где можно посидеть, ни спортивных кружков, чтобы отвести детей.

О работе в институте

У меня полностью удаленная работа. Периодически мы с командой встречаемся, обсуждаем результаты нашего проекта и план действий.

Иногда мы, стажеры, можем лучше знать какие-то тонкости – например, мы уже работали с сайтами муниципальных образований России и составили свою систему оценки этих сайтов, и мы можем предложить этот инструмент куратору проекта.

Получается, что мы сами пишем себе ТЗ и сами его выполняем.

Об академической карьере

Вряд ли я буду работать по специальности: сейчас я стажируюсь в Правительстве Москвы и вижу, что такое госслужба в качестве специалиста. Это довольно нервная и низкооплачиваемая работа.

Государственная служба – это очень большая сфера, ты чувствуешь себя в ней винтиком. А в науке ты словно становишься более значимым. 

Об исследовательской деятельности я часто задумываюсь. Экспедиции – это такая часть жизни, о которой не хочется отказываться. Мне нравится наука, потому что я мало знаю о мире, и мне хочется его для себя открывать. Поэтому на данный момент меня интересуют полевые исследования.

Если не наука, то что?

Кроме науки мне нравится организация мероприятий. Хотелось бы развиваться в организаторской деятельности – я чувствую, что у меня в этом есть пробел, мне часто требуется совет и какая-то помощь, и хотелось бы получить больше самостоятельности.

О связи науки и социального активизма

Недавно мы говорили с преподавателем о том, как проходят экспедиции. По сути, мы едем в регион и собираем данные. Мы что-то берем у региона, но ничего не даем взамен. Да, мы можем поделиться результатами нашего исследования, но они не всем нужны.

Он дал интересный совет: держать контакт с городскими активистами. У многих из них есть представление о Москве как о чем-то недосягаемом, но если у них появится знакомый в Москве, который будет поддерживать их идеи и помогать их развивать, это будет давать больше мотивации что-то делать в своем регионе.

Думаю, наши исследования нужны не только для каких-то статей, а должны приводить к изменениям. Например, после исследования про вахтовиков мы должны сделать так, чтобы вахтовик мог лечиться в поликлинике в городе, где он работает. Сейчас по законодательству это сделать нельзя. И это проблема не только для вахтовиков, но и для студентов. Мне кажется, что нужно пытаться это менять, для этого и нужны исследования.