Влад Хвостов

О себе

Я закончил бакалавриат и магистратуру по психологии в Вышке. Со второго курса бакалавриата я работаю в Лаборатории когнитивных исследований. Мы изучаем познавательные процессы человека: восприятие, ощущение, память, внимание, креативность, эмоции. Но именно я занимаюсь процессами, которые мы мы называем низкоуровневыми — восприятием и рабочей памятью.

Как пришёл в науку?

Когда я решил поступать на психфак, то хотел помогать людям решать их проблемы, казалось, это очень круто. Хотя ещё до поступления на профориентации мне сразу сказали, что я буду плохим терапевтом: я экстраверт, мне интереснее выплескивать себя, чем слушать других. Поэтому я собирался заниматься социальной психологией, подбором персонала — кажется, половина выпускников нашего факультета после выпуска идет туда.

Еще на первых курсах я много играл в КВН и собирался связать с ним свою жизнь. Но моя команда распалась, все начало загибаться, я начал пробовать себя в других командах, но мне всё не нравилось. И в тот момент я подумал, может, и не надо, это все детский сад, хотя победа в Высшей лиге долгое время была целью моей жизни.

В то время очень удачно для рационализации этой проблемы мне предложили пойти в Лабораторию. Я хорошо учился, старался во все вникать. На втором курсе у нас были в хорошем смысле баттлы с преподавателем по психологии познания: я спорил (по делу), выпендривался, и он предложил мне поработать в Лаборатории.

Так я спрыгнул с КВНа. Нужно признать, что я тогда смалодушничал, но сейчас думаю, что это к лучшему, уж больно удачно всё сложилось дальше.

О проектах в Лаборатории

Одна из центральных тем, которой я занимаюсь, — восприятие ансамблей. Этот феномен восприятия проявляется, когда мы видим много похожих объектов, например, стаю птиц или много листиков. Несмотря на все ограничения рабочей памяти и внимания, зрительная система человека отлично вычисляет статистику объектов: средний размер, среднее количество, вариативность.

В лабораторных условиях все проще: мы показываем человеку кучу белых кружков разного размера на 50-100 миллисекунд. Это очень быстро — совершенно очевидно, что невозможно успеть разглядеть каждый кружок, однако люди довольно точно могут отчитаться об их количестве, среднем размере, вариативности. В связи с этим феноменом возникает множество вопросов, на которые мы и пытаемся ответить. Например, сколько ансамблей мы можем вычислять одновременно, ответственен ли за их вычисление один механизм или несколько.

Зачем всё это?

Отвечу честно. Наша лаборатория позиционирует свои исследования как фундаментальные. Когда мы придумываем исследование, наш вдохновитель — не то, что с нашей помощью вон тому парню будет лучше. Наш вдохновитель — заинтересованность в том, что нам неизвестно.

Вторая часть правды в том, что ансамбли – это очень молодая тема. Когда нам будет больше понятно, это может быть применимо. Например, насколько мне известно, в алгоритмы машинного зрения сейчас не заложены ансамбли. Возможно, ансамблевые статистики — это еще один шажок в пользу того, чтобы машинное зрение приблизилось к человеческому.

Почему наука?

Это получилось незаметно.

На профориентации мне сказали, что наука не для меня по тем же причинам, что и терапия. Я экспрессивный, а наука — это сидеть и копаться в деталях. Я послушался и на начальных курсах бакалавриата не очень интересовался лабораториями.

Однако когда я всё-таки начал работать в лаборатории, я изменил своё мнение. С каждым месяцем у меня получалось все лучше, доверяли все больше. На третьем курсе я даже съездил на международную конференцию. У меня был суперотвратительный английский, на устных секциях я не понял ни одного доклада, но это было мотивирующе. Наверное, после конференции я довольно твердо решил связать своё будущее с наукой.

Наука имеет свои преимущества и недостатки. Преимущество по сравнению с бизнесом в том, что наука вряд ли станет рутинной. 

Не то, чтобы все мои однокурсники, которые работают в бизнесе, выгорели за три года после выпуска, но, кажется, в бизнесе это происходит чаще и быстрее, чем в науке. В ней же, чем дальше ты продвигаешься, тем более сложные задачи встречаешь, тем больше решений на тебе, у тебя появляются студенты, меньше делаешь руками, больше головой.

Это все непрерывный труд. Исследования непохожи друг на друга, везде нужно думать. Заниматься наукой — это интеллектуальный вызов, который очень привлекает. Более почетным, чем занятие наукой, может быть только спасение котиков. Но это не связано с интеллектуальным напряжением.

Бизнес тоже имеет свои преимущества, а именно — деньги, хотя в Вышке, по сравнению с другими российскими вузами, и получше с этим.

Когда мои бакалаврские однокурсники ушли работать, я долгое время получал больше них и чувствовал себя суперски. Но прошло три года, они все уже отработали какое-то время, их зарплата выросла и достигла моей, и я понимаю, что у них она будет расти по дефолту. 

Им не обязательно совершать подвиги, они просто дальше работают и говорят: «Ну, все, я здесь два года, платите мне двести». А чтобы мне вырасти в зарплате, я не знаю, что должен сделать. Я должен стать суперменом, взять три гранта, ни с кем не делиться и умереть на работе.

Единственное, что можно сделать для повышения зарплаты — это, наверное, уехать за границу и получать там большие деньги.

О планах

Кроме научной работы, пока я ничего больше не умею. Если вдруг закроют Вышку, и мне нужно будет найти работу, наверное, я справлюсь. Однако сейчас я даже не рассматриваю ничего такого, это может произойти только в случае невероятного форс-мажора.

Я хотел бы закончить аспирантуру в России. Возможно, побыстрее, чем за 3 года. И попробовать получить какую-то ступень образования за рубежом. Я еще не решил, что это будет, PhD или postdoc.*

*Postdoctoral researcher — в странах Западной Европы, Америки и в Австралии учёный, получивший степень PhD и подтверждающий свою квалификацию научными проектами и многочисленными публикациями.

Если раньше я думал, что уехал бы, а там посмотрим — остаться или вернуться, то сейчас я скорее хотел бы вернуться. Мне нравится в Москве и в Вышке, я очень доволен своим научным руководителем Игорем Сергеевичем Уточкиным, но я хотел бы получить ступень образования за границей для расширения кругозора.

О фейле

В моей научной карьере не было серьезных неудач, но рано или поздно это произойдет, и мне хочется верить, что я научился с этим справляться.

Были моменты, когда я мог потерпеть неудачу, но меня возвращали в гнездышко — мой научный руководитель очень много в меня вкладывает и помогает. Но я не смогу быть вечно в этом гнезде, и когда я начну собственную академическую карьеру, все будет гораздо сложнее. Тогда я обязательно расскажу о многочисленных фейлах.

Как объяснить бабушке, чем ты занимаешься

Я несколько раз пытался это сделать и не думаю, что удалось. Я могу сказать: «Бабуль, я занимаюсь исследованием восприятия. Вот ты смотришь на птичек, и, представляешь, можешь вычислять их средний размер». И она: «Что за фигня?» Откуда у меня деньги и кто за это может платить, она тоже не понимает.

Когда я первые два раза ездил на конференцию в США, бабушка меня предостерегала, что меня будут вербовать. То есть она, конечно, меня любит, я же ее внук, но, по ее мнению, нас собирали и читали лекции про то, как Россия что-то делает не так.

О венце научной карьеры

До 30-40 лет я бы хотел получить свою собственную лабораторию и впоследствии стать одним из ведущих мировых исследователей в теме, которой буду заниматься.

Нобелевская премия? Не знаю, ее довольно сложно получить, оставаясь психологом. Только если сменить немного специализацию. Если бы передо мной стоял выбор поработать 10 лет с другой темой, чтобы получить Нобелевку и стать известным, или продолжать заниматься своими вопросами и через 10 лет стать влиятельным ученым в сфере восприятия ансамблей и рабочей памяти, я бы выбрал второе.